Книга Ва-банк для Синей бороды, или Мертвый шар - Антон Чижъ

Родион наклонился к пойманному: лицо обычное, посыльный в лавке или работник мастерской, лет не более четырнадцати, еще мальчишка, глуповат и трусоват. На убийцу явно не тянет. И попросил его отпустить. Паренек, скуля, потирал крученый локоть, но бежать не собирался.

– Письмо передать велели, – всхлипнув, сказал он. – А она…

– Кому письмо? – ласково спросил Родион.

– Да откуда мне знать, сказали, в квартиру № *, в дверь сунуть, и все. Рубль дали. За что обижаете…

Как нарочно, в этой квартире обитал некто Ванзаров. А потому жилец поинтересовался:

– Ты вчера письмо приносил?

– Само собой. – Парнишка даже удивился такой глупости: барин плотный, а таких простых вещей не понимает.

– Кто же тебя попросил?

– Да барышня какая-то. Сунула два письма, сказала, одно вчера отнесть, другое нынче. Рубль дала, мало, конечно, но, может, господин хороший не пожалеет…

Адресат попросил письмо. В конверте оказался листок со словами, напечатанными типографским шрифтом.

Все те же строчки источали запах, который Ванзаров, несомненно, знал. Такой знакомый, но не вспомнить.

– Что за барышня? – все так же ласково спросил чиновник полиции.

– Деваха какая-то, я почем знаю. Первый раз ее видел. – Парнишка утер нос.

– Тебя как звать?

– Никитка.

– Скажи, Никитка, деваха кому велела передать: Ванзарову?

– Нет, только сказала адрес и деньгу дала.

– Узнать ее сможешь?

– Почем я знаю? Деваха как деваха… Отпустите, чего мучаете. Зла не делал…

Пообещав трешку, если Никитка скажет, где его найти завтра, Родион узнал адрес: парнишка трудился подмастерьем в жестяной лавке неподалеку. Добровольный почтальон был отпущен в ночь, а к госпоже фон Рейн обращен строгий взгляд:

– Так что делаете в такое время в таком месте?

– У берлинской полиции своя методика изучения проституции, – сердито ответила Ирма.

Ситуация оказалась довольно комичной. Желая подробнее изучить уличных соблазнительниц, Ирма отправилась на вольную охоту. Ночные бабочки на Садовой улице в грубой форме отказывались говорить с незнакомой госпожой. Ирма была в отчаянии, как вдруг увидела на другой стороне улицы знакомую косолапую фигуру. Она не собиралась беспокоить господина Ванзарова, но заметила, что за ним следует подозрительный тип. А когда тип сунул руку за пазуху, словно за ножом, инстинкт полицейского сработал – Ирма бросилась на помощь.

Внезапно Родиона осенило: под отталкивающей одноглазой маской немецкой сыщицы прячется удивительно добрая и честная душа. Прямо-таки родственная. Ванзаров невольно улыбнулся, усы поползли вверх, а что еще барышне надо. Ирма немедленно оттаяла. Но Родион на этом не остановился, рассыпался в благодарностях и пригласил на позднюю чашечку кофе.

Сидя в пустом кафе и болтая о всяких пустяках, глотая крепкий кофе, жуя холодную булочку и даже позабыв о несвежем белье, Родион ощутил, как хорошо и просто рядом с этой… нет, не женщиной, а товарищем. Уютно и чисто. Без всяких таких мыслишек. И это было удивительно приятно. Не ожидая от себя подобной откровенности (стальное сердце и все такое), он предложил рассказать о странном деле, которым занимается теперь. Ирма заинтересовалась, внимательно выслушала, задала несколько дельных вопросов и задумалась.

– Неужели допустил промах по части логики? – спросил Родион.

– Нет, я думаю о том, чего вам давно хочется.

– И чего же?

– Узнать, как потеряла глаз.

Родион был приятно удивлен такой прозорливостью.

– Хорошо, я расскажу, но… – Тут Ирма коварно улыбнулась. – Только при условии, что разрешите помочь вам в этом деле. Согласны?

Нет, женщина все равно останется женщиной, даже с одним глазом. Уняв досаду, Родион принялся торговаться (есть у него в натуре это неприятное качество – и откуда?).

– Что будет с вашим докладом?

– Бумажки писать умею не хуже ваших чиновников. Нашему начальству, как и вашему, главное, чтобы было правильно. Отчет будет блестящий.

На душе стало приятно оттого, что и за границей начальство не умнее отечественного. Какая-то загадочная закономерность.

– Соскучилась по настоящей работе, – пожаловалась Ирма. – Ну пожалуйста, герр Ванзаров. Получаете бесплатного помощника. Чем плохо.

– В таком случае определимся с убийцей, – окончательно сдался стальной герр. – Зададим простой вопрос?

– Извольте! – Единственный глаз фрейлейн радостно загорелся.

– Если убийство Марфуши было грубо организовано, а смерть Варвары – так чисто, о чем это говорит?

– Разные убийцы.

– Согласен. Другой вопрос: кому из них нужно посылать угрожающие письма?

– Тому, кто опасается, что вы подошли слишком близко.

– А может, проще?

– Поясните.

– Смотрите: «никто не может указать виновника этого преступления». Понимаете? Меня подталкивают, будто помогая. А первая фраза, чтобы не слишком спешил.

– Что из этого следует?

– Один из них не знает про другого наверняка и боится стать жертвой. И таким странным образом хочет мне помочь.

– Намекаете, что…

– Рок еще потребует новых жертв. И я не в состоянии ему помешать.

– Попробуем решить эту головоломку…

Ирма заказала еще кофе. Они проговорили до полуночи, пока сонный хозяин не попросил их. Как все-таки приятно общаться с умной женщиной, хоть и пиратского вида.

Карамболь

При игре на биллиарде вовсе не требуется ни тонкости чувств, ни творчества, ни гениальности. Нужно только обладать хорошим зрением и сообразительностью, а остальное сделает «школа» и практика.

Там же 1

Родион подскочил полон сил, хоть спал не более трех часов, в прекрасном расположении духа, горя желанием подвигов, как молодой бычок перед корридой. Но и дальше все пошло хорошо. На лестнице не попался домовладелец, в трактире яичница не подгорела, а чай был крепок в самый раз. На улице стояла погода, какой лето прощается, – тепло и благодать. Дальше пошли и вовсе чудеса: никто не наступил на ногу, никто не толкнул на Сенном рынке, и даже извозчик не обдал пылью. Невольно в стальное сердце юноши заползло предчувствие: в такой день должно случиться что-то хорошее. Быть может, развяжется узелок бородинского дела? Всякое возможно.

Участок встретил юного чиновника, как старая гвардия – божественного Наполеона. Ему улыбались и желали доброго дня, в ответ улыбался он и желал того же. Нечто вроде благоденствия, редко гостящего в этой стране, воцарилось само собою в присутственном месте. Родион с удовольствием уселся за свой стол и мечтательно уставился в окно, обдуваемый нежной прохладой. На душе было так хорошо, что незаметно отдался тайной страсти: различать запахи. И пахло как-то волшебно. Ни навоза, ни помоек и прочей городской грязи, а только переливы крыжовенного варенья под мелодии черничного и яблочного. Как вдруг в воздухе повеяло чем-то неуловимо мерзким. Это ощутил не только нос Родиона. Кошка на заборе, тревожно выгнув спину, сиганула вниз, голуби заволновались и взлетели тучей, даже старая кляча, поворотя морду, прядала ушами и фыркала. Не прошло и минуты, как удушающий аромат, описать который нет ни сил, ни желания, заполонил все. Не веря счастью, Родион принюхался, фыркнул не хуже лошаденки и чуть не прыгнул до потолка. И было от чего.

Широко распахнув дверь, в участок вошла, нет, вплыла огромная фигура, при одном появлении которой будто вспыхнул свет и загремели фанфары. Родион сдерживался изо всех сил, чтобы не кинуться навстречу и не заключить вошедшего в объятия. Фигура затянулась сигаркой с жутчайшим никарагуанским табаком, выпустила струю дыма, от которой пригнулись курящие чиновники, и громогласно заявила:

– Что это в вашем участке вечно духота! Хоть бы окна